6. Нефть или рыба?

Наверное, уже можно утвердительно сказать, что крупномасштабное освоение нефтегазовых месторождений на шельфе Каспийского моря стартовало. Каспиеведы и общественные экологические организации весьма экспансивно обсуждают эту проблему, традиционно и явно отдавая предпочтение "рыбе" и усматривая в "нефти" исключительно и единственно источник экологической катастрофы. Попытаемся трезво и беспристрастно оценить ситуацию, создавшуюся вокруг дилеммы "нефть-рыба".

6.1. Биологические ресурсы Каспия

Несомненно, при всем значении нефти ресурсный потенциал Каспия отнюдь не ограничивается ею. В рыбохозяйственном отношении Каспийское море является одним из наиболее продуктивных водоемов планеты, способное давать ежегодго 500-550 тысяч тонн высококачественной рыбы. И в истории развития рыбной промышленности России Волго-Каспийский район сыграл немалую роль. В конце XIX века здесь добывалась от 180 до 500 тыс тонн рыбы. Основными объектами промысла были ценные сорта рыб - осетровые, белорыбица, минога. С 1810-х годов довольно значительными стали уловы частиковых рыб (судак, лещ, сазан, жерех, сом), с 1840-х годов - сельди, с 1870-х годов - воблы и такие "сорные" рыбы, как густера, белоглазка, красноперка, чехонь. В начале двадцатого столетия доля воблы в общей добыче рыбы составляла около 40%. К тому времени вместе с речным промыслом стал бурно развиваться и морской промысел. Все в больших масштабах начали применять соление, искусственное замораживание, консервирование, вяление, копчение, производство рыбного клея, жира, визиги. И со второй половины 1860-х годов, после экспонирования на Парижской Всемирной выставке, каспийская икра стала завоевывать европейский рынок. Своего расцвета каспийская икорная промышленность достигла в 1975-1985-е годы. Тогда СССР вылавливал на Каспии 25000-28000 тонн осетровых и производил 2500 тонн черной икры, что составляло почти 90% всего мирового производства.

Здесь надо сделать одно уточнение. В СМИ Каспийское море иначе как уникальным не называется. Так вот, биологическая уникальность Каспия заключается не в том, что там есть рыба, а в том, что он, с впадающими в него реками, содержит мировой генофонд белуги, русского осетра, севрюги, шипа и является единственной в мире кладовой видового разнообразия осетровых; до недавнего времени улов осетровых в Каспийском море составлял 82% от мирового. Богатый биогенный речной сток, относительно низкий уровень солености, благоприятные адатаптационный, температурный и кислородный режимы вод, редкостно благоприятные условия нереста и подрастания молоди рыб, ограниченная роль плотоядных хищников - все это определило исключительную роль Северного Каспия в экосистеме моря. Северный Каспий по сути является своего рода детсадом для ценнейших пород рыб таких, как белуга, севрюга, шип и с уничтожением этого сада исчезнет и рыба. В 1970-е годы это понимали - акватория Каспийского моря севернее 44 градусов 12 минут с.ш. постановлениями СМ Казахстанской ССР от 30 апреля 1974 года и СМ РСФСР от 31 января 1975 года была объявлена заповедной зоной. Теперь об этом забыли - в Северном Каспии уже устанавливают буровые платформы.

В каком же состоянии находятся осетровые Каспийского моря перед началом активного освоения нефтегазовых месторождений шельфа?

В табл. 10 приведены общие допустимые уловы (ОДУ) рыбы для России в каспийском бассейне и во всех доступных для российского флота районах рыбного промысла на 1996 год. Для сравнения отметим, что в целом по России в 1913 году общий улов рыбы составил 1 млн тонн, из которого в Волго-Каспийском бассейне было добыто 668 тысяч тонн - без малого 70%.

Два вывода можно сделать на основе изложенного. Первый. Если сто лет назад вклад каспийского бассейна в сырьевой базе рыбной промышленности России составлял около 50%, то в современной России он составляет всего 1.5%. Это означает, что рыбопромышленное значение Каспийского моря для России не столь значимо, как раньше. Второй. За прошедший век общий улов рыбы в российском бассейне Каспия практически не изменился, но резко видоизменился ассортимент выловленной рыбы; на долю осетровых теперь приходится меньше 1%. Это означает, что Каспий утрачивает (если уже не утратил) свою уникальность и сегодня речь нужно вести не столько о необходимости сохранения рыбных ресурсов Каспия как таковых, сколько о необходимости сохранения видового разнообразия осетровых и о восстановлении их запасов.

Таблица 10. Допустимый улов для России в каспийском бассейне

Наиболее явственно значения биологических и минеральных ресурсов Каспия высвечиваются при их денежном выражении. В ежегодном “рыночном” выражении суммарные биологические ресурсы Каспия оцениваются в 5-6 млрд долларов, то есть по одному миллиард на каждое Прикаспийское государство. Эта цифра, по сравнению с ожидаемыми нефтяными дивидендами, конечно же, является мизерной. Если считать по средней цене 1990-х годов, то каспийский нефтегазовый "сундук" стоит 3-5 триллионов долларов. Даже если последняя цифра завышена в сто раз, то с чисто экономической точки зрения (прибыль - основной мотив действия частных нефтяных компаний) оправдан тот огромный риск получить в регионе экологическую катастрофу взамен ожидаемым экономическим дивидендам от экспорта нефти. А потому быть оптимистом по поводу предпочтительного отношения к биологическим ресурсам Каспия, по сравнению с минеральными, не приходится. Природа, однако, не приемлет денежной компенсации, являющейся сугубо общественным средством распределения материальных ресурсов.

Злободневность проблемы заключается и в том, что в ближайшие годы улучшение биологического состояния Каспийского моря не ожидается и не предвидится. Более того, специалисты утверждают, что коммерческие запасы осетровых исчезнут на Каспии уже через 3-5 лет, может чуть позже; с 1991 по 1995 год стадо осетровых сократилось более чем в 4 раза. Дело уже дошло до того, что рыбоводные заводы не могут отловить нужного количества зрелых производителей осетровых рыб. Так, если расчетная численность нерестовой популяции осетра в1980-х годах доходила до 3-4 млн штук, то в 1996 году этот показатель не превышал 500-600 тысяч штук. Показательно количество рыбы, идущий на нерест по рыбоподъемникам Саратовского и Волжского нерестилищ; в 1967 оно составляло 60000 штук, а в 1987 году - всего 2250. Катастрофичность создавшейся ситуации подтверждают и показатели ската личинок осетровых в реках каспийского бассейна. Для примера, в табл. 11 приведена динамика ската личинок севрюги в реке Терек за последние 20 лет. Экстрополяция этих данных даже в ближайшее будущее наводит на весьма печальные выводы. Естественное воспроизводство севрюги в реках Дагестана практически полностью прекратилось и на критически минимальном уровне поддерживается только за счет деятельности Сулакского рыбоводного завода (Терский завод выведен из строя). Ученые сетуют, что даже в научных целях выловить рыбу, идущую на нерест, не всегда удается. Наверное, можно констатировать: реки Дагестана утратили свое нерестовое значение. И это при том, когда именно речной сток оказывает решающее влияние на наиболее ценную часть ихтиофауны моря - на комплекс проходных и полупроходных рыб.

Таблица 11. Динамика ската личинок осетровых севрюги в Тереке (по П.Г.Мусаеву)

Причины, породившие такие катастрофичные последствия для каспийской экосистемы в целом и для каспийского осетра в частности, многообразны.

6.2. Причины деградации каспийской экосистемы

Отдаленно схожая с нынешней ситуация снижения стада осетровых в Каспийском море и в реках его бассейна отмечалась в конце XIX века и в 50-х годах XX века. В первом случае в качестве основной причины назывался нерегулируемый вылов осетровых (перевылов, браконьерство), а во втором - гидростроительство, снижение уровня моря, водоотведение и вылов в море, сопровождающийся массовым приловом молоди. Анализ современных причин, вызвавших снижение стада осетровых, позволяет выделить в качестве главных: снижение масштабов естественного воспроизводства, загрязнение среды обитания осетровых, неконтролируемый морской промысел (перевылов или браконьерство как на государственном, так и на частном уровне), нелегальный вылов (браконьерство на частном уровне).

Самый чувствительный удар по осетровым сегодня наносит браконьерство; с тех пор, как Каспийское море стало общим достоянием пяти "хозяев", каждый берет из него столько, сколько может. Чтобы осмыслить значение этого явления в биологии моря обратимся к законам экологии.

Любая экосистема (лес, степь, море, река...) в естественных условиях (в условиях отсутствия вмешательства человека) находится в состоянии экологического равновесия. Это означает, что состав и продуктивность биотической (живой) части сохраняется неизменным и наиболее полно соответсвует внешним абиотическим факторам. В этих условиях плотность популяций (число особей на единицу площади или объема) в лесу ли, в море ли, в степи ли сохраняется во времени на некотором постоянном уровне хотя, конечно, олределенные колебания (например, сезонные) в рамках экологического равновесия могут иметь место. Человек, как и любой другой биологический вид, для своего существования вынужден изъят часть попуполяции экосистемы. Но любая популяция имеет предопределенный природой "запас прочности", превышение которого неизбежно приводит к ее истощению и деградацию. Доля популяции, которую человек может изъят из экосистемы без риска разрушения всей популяции, называется максимально допустимым урожаем (МДУ). Только при соблюдении правила МДУ ресурсы экосистемы самовосстанавливаются, сомовозобновляются и только в этом случае их можно назвать неистощимыми, неисчерпаемыми. Последствия превышения МДУ наглядно демонстрирует рис. 15. Даже кратковременное его превышение неизбежно приводит к стремительному сокращению численности популяции осетровых и к продолжительному снижению биопродуктивности моря. Это и есть рыбное браконьерство.

Чтобы остановить снижение численности осетровых, в начале века на нижневолжских промыслах с браконьерством весьма успешно боролись государственная полиция и стражники, содержащиеся за счет владельцев промыслов. А это были еще те благословенные времена, когда рыба шла на нересть, чтобы ее не потревожить, колокола в церквях не звонили, а копыта лошадей на дорогах возле рек оборачивали дерюгой. Жесткие меры по сохранению и воспроизводсту осетровых были введены и в Советском Союзе: с 1962 года был наложен полный запрет на морской промысел осетровых (в морской воде обитает преимущественно неполовозрелая рыба), были введены единые правила рыболовства (он осуществлялся с учетом популяционной структуры, общей численности, промыслового запаса данного вида только в дельтах Волги, Урала, Терека, Сулака), действовали единые органы рыбоохраны, функционировала единая система воспроизводства осетровых. К началу 1970-х годов ежегодная добыча осетровых в Волго-Каспийском бассейне достигла 25000 тонн и сохранялась примерно на этом уровне вплоть до развала СССР.

Рис. 15. К иллюстрации превышения МДУ. Слева - поддержание устойчивой эксплуатации, справа - превышение устойчивости. (Б.Небел)

Что же ныне? При знакомстве с официальными документами создается впечатление, что и ныне осетровые в Каспии надежно защищены от посягательств браконьеров. В РФ правовые отношения в области охраны осетровых рыб регулируются многочисленными законодательными и правовыми актами, постановлениями Правительства и указами Президента, распоряжениями Федеральных органов и местной исполнительной власти, научных и рыбохозяйственных организаций. К охране осетровых привлекаются инспекции рыбоохраны, отряды милиции особого назначения (ОМОН), спецотряды быстрого реагирования МВД РФ (СОБР), пограничные войска, местные ГУВД, и все они наделенны широкими полномочиями - вплоть до права применения огнестрельного оружия. Определены наказания в Уголовном кодексе РФ (статья 256), установлены иски за незаконный вылов (за одну особь белуги, осетра русского и севрюги, соответственно 511.0, 204.4 и 175.2 долларов), разработаны законы экспорта осетровой икры и осетрины, ежегодно проводятся войсковые операции "Путина" по отлову браконьеров. Для всех Прикаспийских стран установлены жесткие нормы ОДУ на все виды рыб и квоты на осетровые. Каспийский осетр взят и под международную защиту. Решением (Зимбабве, 1997 год) конференции стран-участниц Конвенции о международной торговле находящимися под угрозой уничтожения видами фауны и флоры (СИТЕС), осетровые включены в "Приложение II", что означает наложение международного контроля на их добычу и продажу.

С целью сохранения биологических ресурсов моря был предпринят целый ряд мер и на региональном уровне. На московском совещании заместителей министров иностранных дел прикаспийских государств (11-12 октябрь, 1994 год) был согласован "Договор о региональном сотрудничестве на Каспийском море", в которм, в частности, сказано: "не допускать какой-либо деятельности, не совместимой с интересами охраны окружающей среды Каспийского моря, сохранения и рационального использования его ресурсов". На ашхабадской конференции министорв иностранных дел (30 январь, 1995 год) обсуждалось "Соглашение о сохранении и использовании биоресурсов Каспийского моря", в котором все прикаспийские государства "признают свою ответственность за сохранение, воспроизводство и оптимальное использование уникальных запасов осетровых рыб Каспийского моря" и все они "выражают желание создать эффективный международный механизм для сохранения и использования биоресурсов Каспийского моря и управления ими". В Соглашении подробно оговорены условия промысла, квотирования и лицензирования, четко определены зоны рыболовства, меры предотвращения торговли осетровыми, добытыми незаконно, а также незаконного экспорта икры осетровых рыб.

Тексты и Договора, и Соглашения были полностью скоординированы между Россией, Туркменистаном, Ираном и Казахстаном. Азербайджан каждый раз уклонялся от принятия подобных соглашений, делая сноски следующего характера: "Азербайджан обратил внимание на неприемлемость подобной постановки вопроса", "Азербайджан обратил внимание на то, что смысл статьи не полностью ясен", "Азербайджан обратил внимание на необходимость дальнейшей проработки вопроса", которые вряд ли можно назвать конструктивными. Любое двухсторонее или многосторонее сотрудничество на Каспии, по мнению Баку, возможно только после раздела моря на национальные сектора. Поэтому все предпринятые за последние 8-10 лет попытки найти решение вопроса сохранения и эксплуатации биоресурсов моря на региональном уровне заканчивались одинаково - назначением места и времени очередной встречи.

Благими намерениями остались и предложения по создания Комплексного мониторинга использования ресурсов моря в рамках организаций ООН (ЮНЕП, ПРООН, ЮНЕСКО, МАГАТЭ, АКОПС), Постоянно действующего международного экспертно-консультативного совета, Межпарламентской консультативной каспийской Ассамблеи, Межгосударственного координационного Совета по Каспию, Организации регионального сотрудничества на Каспийском море, Комитета по сохранению и использования биоресурсов Каспийскго моря, Комиссии по водным биоресурсам Каспийского моря, Международной каспийской экологической полиции, Каспийского консультативного парламентского союза, Совместного органа управления... Практически не реализованными остались распоряжения Правительства РФ от 1 октября 1992 года №1814-р, от 15 сентября 1993 года №1632-р, от 3 февраля 1994 года №55, от 23 мая 1994 года №720-р, от 18 июля 1994 года №1130-р, от 20 апреля 1995 года №530-р, от 22 апреля 1997 года №457, в той или иной степени затрагивающие экологическую безопасность и рациональное использование природных ресурсов Каспия. Наверное, такая же участь постигла и распоряжения Правительств других прикаспийских государств. Не дали ожидаемых результатов (кроме как выражения "глубокой обеспокоенности") многочисленные обращения за поддержкой решения экологических проблем Каспийского моря в ООН, Глобальный фонд по окружающей среде (GEF), Всемирный банк, Исламский банк развития. Безответными остались многочисленные открытые письма общественных организаций во всевозможные инстанции. И Международные экологические организации почему-то обходят Каспий.

Минимальные успехи в этом направлении все же есть. Для всех прибрежных государств определены ОДУ на все промысловые виды рыб Каспия. И по разделу осетровых между прикаспийскими государствами вроде бы достигнута договоренность - все согласны с тем, что каждый получает пропорционально вкладу в воспроизводство соответствующего биологического вида. Современная квота вылова осетровых для России составляет 70%, Казахстана - 17.6%, Туркменистана - 6.3%, Азербайджана - 6.1%.

Однако отсутствие общепринятого механизма, гарантирующего получение своей доли осетровых и других промысловых рыб, делают понятия "ОДУ", "квота", "лицензия" формальными. Так, очень большие сложности вызвал вопрос освоения ресурсов кильки. Все прикаспийские государства признают необходимость введения прибрежной зоны рыболовной юрисдикции - в противном случае Каспий может остаться вообще без рыбы. Но мнения о ширине зоны рыболовства резко расходятся. Россия, исходя из советско-иранских договоров, предлагала определить ширину зоны рыболовной юрисдикции в 10 миль, Казахстан - 20-25 миль, Иран - 20 миль, Азербайджан и Туркменистан - 40 миль.

В чем здесь дело? Дело в том, что наиболее эффективные районы промысла кильки находятся у побережья Азербайджана и Туркменистана, а поскольку одно государство может предоставить промысел другому на лицензионной основе, то чем шире азербайджано-туркменская зона, тем в большей степени добыча кильки другими государствами зависит от лицензии этой “двойки”. Если, например, примут 10-мильную концепцию рыболовной юрисдикции, то лицензируемая доля кильки России составит около 1%, а при 40-мильной зоне - 80%.

После многочисленных переговоров и обсуждения множества вариантов, а также желая найти положительный компромисс между прикаспийскими государствами, Россия предложила определить ширину зоны рыболовной юрисдикции в 15 миль. Остальные государства остались при своих прежних мнениях. Российская сторона предлагала также принять на данном этапе неразберихи со статусом Каспия 15-мильный вариант, а в последующем (через 5-7 лет) расширить ее. И эти шаги России не получили поддержки. Не получало подержку и предложение Ирана, предусматривающее увеличение зоны прибрежного рыболовства с 10 до 20 миль при сохранении свободного рыболовства на остальной акватории моря на основе квот и лицензий.

В этих условиях было бы удивительно, если бы не процветало браконьерство как на государственном уровне в "своих" секторах Каспия, так и на частном уровне в "частных" секторах Каспия. Уже официально сообщается существование браконьерской "республики" в камышах и плавнях дельты Волги, уже официально признается существование тысяч браконьерских артелей, оснащенных кораблями, приборами спутниковой навигации и средствами мобильной радиосвязи, уже появились увлекательные рассказы о том, как браконьеры берут на абордаж патрульные катера. Некоторую информацию, правда, далеко не полную о масштабах браконьерского вылова осетровых на Каспии можно получить из табл. 12. Идет безумное расхищение осетровых на нагульных морских промыслах, на нерестовых миграционных трассах, в местах скопления молоди. В России после нефтегазовой и спиртоводочной мафии прочное третье место занимает каспийская икорно-рыбная мафия. Такого в истории Каспии еще не было.

Таблица 12. Некоторые показатели операций "Путина"

Другим значимым фактором деградации каспийской экосистемы является нарушение баланса единой экологической системы море-бассейн. В результате зарегулирования Волги и других рек бассейна практически полностью ликвидированы нерестилища белорыбицы и проходной сельди, а нерестилища осетровых рыб сократились на 80%. Огромный ущерб рыбному хозяйству наносит работа многочисленных ирригационных водозаборных сооружений; более 50% скатившейся в Терек молоди осетровых и полупроходных рыб выносится на сельскохозйственные поля. Ранее (в советские времена) эти воздействия практически полностью компенсировались искуственным воспроизводством. Искусственная воспризводящая система России выпускала в море в среднем 100 млн экземпляров молоди осетровых, 18 млн экземпляров лососевых, более 3 млрд экземпляров полупроходных рыб. За счет выпуска молоди с рыбоводных заводов в Каспийском море формировались до 100% запасов белорыбыцы, до 56% запасов белуги, до 27% запасов русского осетра, до 53% запасов севрюги. С большой долей уверенности можно сказать, не будь рыбоводных заводов, не было бы сегодня на Каспии осетровых. Теперь же рыбоводные заводы в запустении. По данным на 1996 год, Россия выпускает в Каспийское море 63 млн штук молоди осетровых в год, Иран - 15 млн, Казахстан - меньше 1 млн, а Азербайджан и Туркменистан вообще не занимаются воспроизводством.

Заметное влияние на биологию моря оказывает и инвазия вселенцев. Волго-Донской канал не только осуществляет судоходство между Каспийским и Черным морями, но и способствует фаунистическому обмену, в результате чего уже исчезло несколько каспийских эндемических видов и возникла нежелательная гибридизация между черноморским и каспийским осетром. Этот процесс, по-видимому, еще не закончился. В 1980-е годы в Черное море с баластными водами танкеров был занесен гребневик Mnemiopsis, который полностью разрушил местные пелагические пищевые цепи и вызвал крах черноморского рыбного хозяйства. Появление этого гребневика в Каспийском море - вопрос времени, и если он сумеет адаптироваться здесь, то у осетровых Каспия мало шансов выжить.

6.3. Об экологии Каспия

Где-то в 1970-х годах возникла новая опасность для каспийских осетровых - антропогенное загрязнение моря и впадающих в него рек. Драматизм складывающегося экологического состояния бассейна Каспия состоит, во-первых, в том, что загрязнение моря как по количеству, так и по качеству токсичных веществ растет из года в год, во-вторых, в том, что нам не известны истинные масштабы как суммарного загрязнения, так и отдельными компонентами, подчас, вообще неизвестными веществами и, в-третьих, в том, что мы еще не научились достоверно прогнозировать возможное влияние как интегрального загрязнения водной среды, так и индивидуальных поллютантов на биологию моря. Отсюда и нервозность экологов.

Состояние практически всех нерестовых рек - Волги, Урала, Оки, Камы, Терека сегодня оценивается как "загрязненные" или "очень загрязненные". В качестве главных загрязняющих веществ выступают нефтепродукты, фенолы, легкоокисляемые органические вещества, хлорорганические пестициды, тяжелые металлы, аммонийный и нитритный азот. Во многих реках бассейна отмечаются повышенные концентрации лигнина, ксантогенатов, анилина, метилмеркаптана, формальдегида. На отдельных участках рек среднегодовые концентрации некоторых загрязняющих веществ превышают установленные нормы предельно допустимых концентраций (ПДК) в десятки и сотни раз. На многих участках Волги появились очаги биологической "чумы" водных экосистем - "цветение" воды синезелеными водорослями...

Специалисты ООН по окружающей среде рекомендуют ранжировать компоненты загрязнения морской среды в следующей последовательности их значимости: биогенные вещества, микробное загрязнение, хлорированные углеводороды, нефтяное загрязнение, тяжелые металлы, искусственные радионуклиды.

Из-за ограниченности объема книги здесь не ставилась задача дать детальный анализ экологического состояния Каспийского моря, тем более, что нет надежной информации о количественном содержании многих загрязняющих веществ в морской среде. Мы отметим лишь основные моменты перечисленных проблем, уделив при этом больше внимания дагестанскому побережью.

Основными источниками поступления загрязняющих веществ в Каспийское море являются: вынос с речным стоком; сброс неочищенных промышленных, коммунальных, сельскохозяйственных стоков; судоходство; эксплуатация нефтяных и газовых месторождений; дноуглубительные работы; транспортировка нефти морским путем; аэральное поступление. Причем, "речной сток" загрязняющих веществ представляет собой интегральный бассейновый показатель целого ряда природных и техногенных факторов, к которым, главным образом, относятся водность и продолжительность половодья, зарегулирование, воздействие промышленных, бытовых и сельскохозяйственных стоков, содержащих более 1000 химических соединений.

В общей сложности ежегодно в Каспий поступает 40-45 кубокилометров сточных вод; 23-25 кубокилометров поступает в бассейн Волги, 17-20 кубокилометров - с другими реками и непосредственно в море. Если бы эти воды равномерно распределились бы по поверхности моря, то ежегодное приращение слоя сточных вод Каспийского моря составило бы 10-11 см.

Рис. 16. Течения Каспийского моря.

Говоря о загрязнении Каспийского моря в целом нужно иметь в виду следующие особенности. С одной стороны, неравномерное распределение источников загрязнения по периметру моря приводит к неравномерному загрязнению отдельных его участков. Так, в общей массе ежегодно поступающих в море из внешних источников нефтяных углеводородов, равной 150 тысяч тонн, почти две трети выносятся в море с волжским стоком. Но с другой стороны, в силу активной циклонической деятельности на Каспии (рис. 16) загрязнение одной его части неизбежно приводит к загрязнению другой части. Ясно, что в условиях Каспийского моря, где исключительно высок уровень взаимозависимости прибрежных государств, и уровень их экологического сотрудничества должен быть исключительно высоким. Говоря же о загрязнении вообще, нужно иметь в виду, что загрязняющие вещества накапливаются в поверхностном эвфтотическом слое, локализуются в переходных зонах вода-атмосфера и вода-донные отложения, тяготеют к маргинальным (окраинным) областям моря. Иными словами, в наибольшей степени загрязняются наиболее биологически значимые части моря.

Что касается прибрежных морских вод Дагестана, то основным источниками их загрязнения являются адвекция через Мангышлакский порог смешаных волжских вод из Северного Каспия, речной сток Терека, Сулака, Самура и сточные воды, сбрасываемые с территории республики непосредственно в море. Насколько жестко связано дагестанское побережье с Волгой можно судить из следющих данных.

Объем сбрасываемых в Каспийское море с территории Дагестана сточных вод, по данным Минприроды РД, достигает полутора кубокилометров. Основная их часть (более 90%) поступает в Северный Каспий через сбросные каналы и коллекторы оросительных систем. В пределах участка от устья р.Сулак до устья р.Самур в море сбрасывается около 70 миллионов кубометров сточных вод, из которых только 6% являются нормативно чистыми. Вместе со сточными водами в море поступают до 30 тонн нефтяных углеводородов, 5 тонн фенолов, 15 тонн синтетических поверхностно-активных веществ (СПАВ), 50 тонн железа, по 5 тонн меди и цинка. Терек, Сулак и Самур ежегодно выносят в море в среднем 425 тонн нефтяных углеводородов, 60 тонн фенолов, 15 тонн СПАВ. Однако Волга приносит на дагестанское побережье загрязняющих веществ в десятки и сотни раз больше, чем сбрасывается с территории республики (табл. 13).

Таблица 13. Поступление загрязняющих веществ (тонн/год) на Дагестанское взморье из различных источников

Как известно, первичная продуктивность водоемов, которая является основой всех последующих звеньев трофической цепи, определяется наличием биогенных элементов - соединений фосфора, азота и кремния. Около 80% биогенного стока рек, впадающих в Каспий, приходится на долю Волги. По мере прохождения каскада водохранилищ, дельты и авандельты в результате совокупного влияния физических, химических, биологических процессов, биогенный сток Волги претерпевает качественную и количественную трансформацию. Общее представление об изменениях, произошедших в содержании биогенов в Волге после зарегулирования передает рис. 17.

Рис.17. Изменение соотношения биогенных элементов в волжской воде за последние 60 лет (по литературным данным)

Согласно расчетам, на дагестанское взморье с северокаспийскими водами минеральные формы азота и фосфора поступают в 3.5 и 10 раз больше, чем с территории республики, обуславливая тем самым высокую трофность прибрежных вод. Однако по пути движения морских вод на юг отношение N/P в них уменьшается, вплоть до того, что в южной части дагестанского побережья элементом, лимитирующим фотосинтетическую активность планктона, становится азот (табл. 14).

Таблица 14. Содержание (мкг/л) азота и фосфора в водах дагестанского побережья Каспийского моря (по С.К.Монахову)

Вместе с тем в последнее время заметно увеличился эфтрофированность морских вод на севере дагестанского побережья. Одной из причин, по-видимому, является увеличение транзитного стока биогенных элементов через волжские водохранилища, вызванное увеличением водности Волги. В эвтрофных водоемах снижается видовое разнообразие (причем могут элиминировать хозяйственно ценные виды), уменьшается концентрация растворенного кислорода в придонных слоях, возникают анаэробные сероводородные зоны. Эти явления замечены в Кизлярском заливе и на Крайновском побережье - в районе свала глубин отмечен острый дефицит кислорода (8% насыщения) и наличие сереводорода (около 0.6 мкг/л).

На качество прибрежных морских вод, особенно с точки зрения их рекреационного использования, влияет не только химическое, но и микробиологическое загрязнение.

Проблема изучения бактериального загрязнения природных вод имеет векоую историю, однако, до сих пор нет полного понимания механизма бактерицидного действия морской воды на возбудителей холеры, тифа, паратифа, полиомиелита, желтухи, салмонеллы и других патогенных организмов. Так, например, кишечные бактерии Escherichia coli в чистой морской воде погибают через 15-20 суток. Но по мере накопления органических веществ морская вода теряет бактерицидные свойства, а при их содержании 100 мг/л и более E.coli даже размножаются.

Опасные для здоровья человека болезнетворные организмы в чистой морской воде не содержатся. Они обнаруживаются только в том случае, когда их вносятся извне, например, когда в городе, из которого сбрасывают отходы, распространено эпидемическое заболевание. Иначе говоря, морскую среду можно рассматривать только, как переносчик инфекции. Поэтому, при оценке санитарно-гигиенического состояния морской воды вовсе не обязательно определить наличие в ней опасных патогенных бактерий или вирусов, а достаточно следить за численностью E.coli. Вопрос же о том, при каком содержании E.coli купание в море представляет опасность для здоровья человека, до сих пор остается открытым. В разных странах действуют разные санитарные нормы. По действующим в России санитарным нормативам морская вода считается пригодной для купания, если общее число бактериальных клеток не превышает 1000 в 1 мл воды, а коли-индекс - 9 в 1 л воды.

Санитарно-микробиологический контроль качества прибрежных вод осуществляется Дагестанским центром санитарноэпидемиологического надзора, по данным которого в период 1980-1994 годы наблюдалась тенденция ухудшения практически всех микробиологических показателей качества прибрежных вод (табл. 15).

Таблица 15. Результаты исследований прибрежной морской воды по микробиологическим показателям

Результаты наших исследований несколько расходятся с официальными. В общей сложности за период 1994-1996 годы с интервалом 15-20 суток нами были проанализированы 65 проб воды, взятых из района городского пляжа г. Махачкалы. Ни в одной пробе содержание бактерий кишечной группы не соответствовало нормативной величине, что свидетельствовало о сильном и постоянном фекальном загрязнении. Зимой, когда температура воды составляет (4-6)ОС, коли-индекс превышает нормативную величину в 1000 раз, а численность сапрофитных бактерий примерно в 10 раз меньше оптимальной для открытых водоемов величины. В апреле-мае, когда вода прогревается до (12-17)ОС, общая бактериальная загрязненность прибрежных морских вод повышается. Однако, количественное влияние температуры воды на микробное число отличается от таковой на коли-индекс. Как видно из рис. 18, повышение температуры в большей степени способствует увеличению численности сапрофитных бактерий, чем бактерий кишечной группы. Такая же закономерность сохраняется и в летние месяцы (20-24ОС), когда биомасса сапрофитной микрофлоры лишь незначительно превышает норму. Но содержание кишечных бактерий в прибрежной полосе города в течение купального сезона может превысить нормативную величину в 10000 раз. По классификации С. М. Драчева такая вода характеризуется как “очень грязная” и опасная для здоровья.

Рис.18. Бактериальная загрязненность прибрежных вод Каспия в районе Махачкалы

Обращает на себя внимание некоторое улучшение качества воды в 1995 и 1996 годах (рис. 18). Трудно предположить, что оно вызвано ослаблением антропогенной нагрузки или улучшением работы городских очистных сооружений. Скорее, это - следствие повышения уровня моря и возрастания роли сгонно-нагонных явлений в водообмене с открытой частью моря. Оба эти процесса должны способствовать улучшению санитарно-гигиенических показателей за счет разбавления прибрежных вод, "прижатых" вдольбереговыми течениями к берегу, чистыми морскими водами. Эффект разбавления очень четко проявился в 1995 году во время шторма 9-17 марта. Последовавший за штормом нагон привел к снижению числа патогенных бактерий кишечной группы в прибрежных водах более чем в 20 раз. Причем, в этот же период отмечалось резкое увеличение числа сапрофитной микрофлоры. Однако, такая антогоничность между количественным содержанием сапрофитных и патогенных бактерий в прибрежных морских водах в целом не сохраняется, и нарушение равновесия “микробное число ®¬ коли-индекс” свидетельствует о сильном подавлении естественной самоочищающей способности морской воды; бактерии кишечной группы образуют экзо- и эндотоксины, а также ферменты, способные лизировать клетки многих сапрофитных бактерий.

Можно заключить, что ассимиляционная емкость прибрежных вод г.Махачкалы превышена многократно. В подавляющем большинстве случаев бактериальное загрязнение морских вод вызвано как аварийными, так и запланированными сбросами неочищенных и необеззараженных сточных вод городской канализации. Опасны также смывы с территорий населенных пунктов, которые захламлены и где, как правило, отсутствуют ливневые канализации. Непростая санитарно-эпидемиологическая обстановка на наших пляжах в летний период усугубляется и отсутствием элементарного обустройства, а также их перегруженностью, где по ГОСТу на одного человека должно приходиться не менее 5 м2. И все же главную причину, по-видимому, надо искать в существующей практике гражданского и промышленного строительства. Действующие строительные нормы и правила (СНиПы) допускают сброс сточных вод, содержащих определенное количество загрязняющих веществ в единице их объема без учета ассимиляционной емкости водоема, куда их сбрасывают. Такая порочная, с точки зрения экологии, практика рано или поздно должна привести к превышению ассимиляционной емкости Каспийского моря.

Во всем комплексе проблем очистки сточных вод процесс их обеззараживания является, вероятно, единственный для которого не найдено не только практического, но и теоретического решения. Бесспорно, очистные сооружения снижают содержание патогенных бактерий в сточных водах, и их благотворное влияние на санитарно-гигиеническое состояние прибрежных вод не вызывает сомнения. Но когда функции очистных сооружений сведены лишь к собиранию бытовых и промышленных сточных вод в одну сливную трубу, как это сделано у нас, они играют, наоборот, отрицательную роль. При этом резко снижается эффективность разбавления. А если ставить только одну задачу - задачу уничтожения болезнетворных организмов в бытовых сточных водах, то очистные сооружения на морском акватории вообще не нужны. Во-первых, фекалии человека мало чем отличаются от фекалий морских животных и, во-вторых, вполне можно положиться на бактерицидные свойства морской воды, хотя предположение, что болезнетворные микроорганизмы погибают так же быстро, как кишечные палочки, является спорным. Во всяком случае, в мире наметилась тенденция сбрасывать канализационные воды за пределы районов затрудненного водообмена (обычно в зону сильных течений) с открытым морем. Применительно к Каспийскому морю эти вопросы требуют глубокого теоретического и прикладного обоснования.

Проблема биогенного загрязнения Каспийского моря тесно связана с проблемой его пестицидного загрязнения; до 40% применяемых пестицидов смывается с сельскохозяйственных полей дождем и талыми водами. По данным АзНИИРХ, хлорорганические пестициды (различные изомеры ГХЦГ) присутствуют в водах Северного Каспия постоянно и повсеместно в количествах 1.2-1.9 мкг/л. О высокой степени пестицидного загрязнения каспийских вод говорит и тот факт, что в печени и ганодах всех исследованных особей севрюги, русского осетра и белуги, отловленных весной и летом в Северном Каспии, обнаружены хлорорганические соединения. О содержании хлорированных углеводородов в прибрежных водах Дагестана нет достоверных данных. Сотрудники ДО КаспНИРХа в 1996-1997 годах зафиксировали присутствие ДДТ в прибрежных водах Каспийска и Махачкалы на уровне 0.5 мкг/л и в водах коллекторов и каналов Северного Дагестана на уровне 4.0 мкг/л. Если все это так, то существует реальная опасность передачи хлорированных углеводородов по пищевым цепям.

Увесисто загрязнены прибрежные воды Дагестана тяжелыми металлами (табл. 16), что само по себе, без суммирования с другими техногенными загрязнениями, представляет опасность. Можно, однако, заметить очень большой разброс в содержании металлов в водной среде, что делает всякие прогнозные оценки проблематичными. Отметим также, что в прибрежных водах Дагестана присутствует и кобальт в количествах, не превышающих 0.1 мкг/л. По литературным данным, в тканях более 70% осетров, обитающих в Волге, содержится от 1 до 5 мг тяжелых металлов на килограмм веса рыбы, что уже небезопасно для потребителя. Практически все тяжелые металлы обнаружены в мышцах воблы, выловленной у дагестанского побережья. Как утверждают западные эксперты, тяжелые металлы присутствуют и в каспийской икре. Видимо, по этой причине она продается на Западе по демпинговым ценам - 200-300 долларов за килограмм, и более чистая скандинавская икра вытесняет каспийскую икру из мирового рынка.

Таблица 16. Среднее содержание (мкг/л) тяжелых металлов в горизонте 0-10 м дагестанского побережья

Примечание: В числителе - средняя величина, в знаменателе - разброс, в скобках - количество анализированных проб. Ноль означает "не обнаружено".

"Традиционным" загрязнителям Каспийского моря - нефти и нефтепродуктам посвящено огромное число работ, однако, существует очень большая вариция по абсолютным величинам содержания нефтяных углеводородов (НУ) в морской среде.

По самым скромным подсчетам с учетом всех источников загрязнения моря нефтепродуктами (речной сток, сточные воды, добыча нефти и ее транспортировка, морское судоходство, естественные источники, аварийные сбросы, аэральный поток) ежегодное поступление НУ в Каспийское море составляет 250-300 тысяч тонн. Существуют и оценки, утверждающие, что ежегодно в Каспий поступает свыше миллиона тонн нефти.

В среднем на каждый квадратный метр водного зеркала Среднего Каспия приходится 0.65 г нефти (650 кг/км2). В 1988 году, по данным авиасъемок, средняя загрязненность вод азербайджанского сектора Южного Каспия составляла 2000 кг/км2, а по данным А.Касымова, концентрация нефтепродуктов в зоне Апшеронского арихипилага достигает 8500 ПДК. В Северном Каспии, в районах прилегающих к Тенгизскому месторождению, еще в 1991 году содержание нефтепродуктов в донных отложениях достигало 60000 мг/кг. Общее же количество содержащихся в Каспийском море НУ оценивается величиной 10000 тысяч тонн. Многие специалисты считают, что указанная нагрузка является пределом самоочищающей способности моря и дальнейшее увеличение НУ в водной среде может привести к непредсказуемым последствиям.

Для получения сравнительной информации, в табл. 17 обобщены известные данные по содержанию экстрагируемых органическими растворителями (ЭНУ), ароматических (АУ) и полициклических ароматических (ПАУ) нефтяных углеводородов в экосистемах различных морей. Каспийское море смело можно отнести к самым загрязненным нефтяными углеводородами водоемам мира.

Таблица 17. Содержание углеводородов нефти в поверхностных водах, в донных отложениях и в морских организмах (по С.А.Патину)

Примечание: * - близ Одессы; **- на сухой вес; д.о. - донные отложения.

Нами была предпринята попытка установить корреляционную связь между содержанием НУ в морской воде и количеством нефтеокисляющих бактерий.

Содержание нефтепродуктов в исследованных пробах воды варьировалось в пределах от 0 до 250 мкг/л, общая биомасса бактерий - от 0.01 до 700 мкгС/л, количество сапрофитных бактерий - от 0 до 3500 кл/мл, количество нефтеокисляющих бактерий - от 0 до 3·107 кл/мл. Отсюда следует, что по микробиологическим показателям воды дагестанского побережья Среднего Каспия временами можно характеризовать как "чистые", временами, как "загрязненные". Напомним, что водоемы, содержащие до 103 кл/мл нефтеокисляющих бактерий относятся к чистым, а водоемы, содержащие 103-107 кл/мл нефтеокисляющих бактерий - к загрязненным (О.Г.Миронов, 1977). Вместе с тем, установить четкую корреляционную связь между концентрацией нефтепродуктов в морской воде и количеством нефтеокисляющих бактерий полученные нами данные не позволили. Во многом это связано с методологическими трудностями определения как нефтепродуктов, так и бактериопланктона в морской среде. Но при этом важно отметить, что появление в морской воде избыточного (по-видимому, по отношению к некоторой фоновой величине) количества нефтяных углеводородов приводит к быстрому развитию нефтеокисляющей микрофлоры и структурной перестройке бактериопланктона.

Завершая разговор о нефтяном загрязнении, следует обратить внимание еще на два обстоятельства. Первое. Помимо углеводородов нефть содержит сероорганические соединения и металлы, многие из которых образуют металлоорганические вещества. Нефть может многократно (до 10000 раз) увеличить действие других компонентов, и многие свойсва нефти ни с химической, ни с биологической точки зрегия до сих пор не изучены. Второе. Морские организмы осуществляют связь между собой с помощью синтезируемых ими химических соединений (феромоны) для извещения наличия партнера, пищи, местобитания. В результате разложения сырой нефти в водную среду могут попадать ароматические соединения, функциоально сходные с феромонами. Поэтому даже сверхмалые концентарации нефти, не оказывая прямого пагубного воздействия на морские организмы, могут влиять на их брачное поведение, а тем самым и на биопродуктивность моря.

Оценка качества морской воды по отдельным компонентам загрязняющих веществ имеет ряд существенных недостатков. Такая оценка не учитывает, например, известное явление комбинированного воздействия двух или нескольких загрязняющих веществ, характеризующегося тем, что такое действие многократно превышает активность каждого компонента в отдельности (эффект синергизма). Поэтому для характеристики морской воды часто используют обобщающие показатели.

Официальным показателем, используемым для комплексной оценки качества морских вод в России, является индекс загрязнения вод (ИЗВ), который включает нефтепродукты, фенолы, аммонийний азот и кислород. В соответствии с этим обобщающим показателем морские воды на Дагестанском шельфе характеризуются (по данным наблюдений в период 1981-1997 годы), как "загрязненные", а в отдельные годы, как "грязные" или "умеренно загрязненные" (табл. 18). При этом практически во всех контролируемых районах от устья р. Сулак до устья р. Самур в указанный период наблюдалась тенденция улучшения качества вод. Это явление обычно объясняется спадом промышленного производства в прибрежных регионах и соответсвующим снижением сбросов загрязняющих веществ в море. Однако, если учесть, что адвекция северо-каспийских вод является основным источником загрязнения прибрежных морских вод Дагестана (табл. 13), то оно находит иное объяснение. При увеличении повторяемости западных ветров над Северным Каспием, способствующих повороту основной струи волжских вод в его восточную часть, поступление загрязняющих веществ в Средний Каспий через Мангышлакский порог должно уменьшаться, а при увеличении повторяемости северных ветров, наоборот, повышаться. Период 1981-1997 годы как раз характеризовался активизацией западного переноса воздушных масс, что и привело, по нашему мнению, к улучшению качества прибрежных вод Дагестана.

Таблица 18. Характеристика загрязнения (мг/л) прибрежных морских вод Республики Дагестан

Вместе с тем, и количественная оценка качества природных вод с помощью ИЗВ имеет некоторую расплывчатость, вызванную методическими аспектами. Как видно из рис. 19-21, основной вклад (60-80%) в общее загрязнение прибрежных морских вод вносят фенолы, концентрация которых в среднем в 4-6 раз превышает норму, установленную для рыбохозяйственных водоемов (0.001 мг/л) и нефтяные углеводороды (около 20%). Для определения фенолов и нефтепродуктов используются экстракционно-фотометрический и экстракционно-ИК-спектрометрический методы, фиксирующие интегральное содержание фенольных и углеводородных соединений, среди которых присутствуют вещества не только техногенного, но и природного происхождения. Причем, фенолы, срдержащиеся в морской воде, в большей степени, по-видимому, имеют автохтонное происхождение и, наиболее вероятно, образуются в процессах жизнедеятельности и отмирания планктона. При оценке же качества вод с помощью ИЗВ суммарная концентрация фенолов соотносится с ПДК, установленной для одного из наиболее токсичных фенолов - оксибензола. Учитывая, что сведения о содержании последнего в водах Каспийского моря отсутствуют, вряд ли сопоставление общего содержания фенолов с ПДК можно считать обоснованным. Если при оценке качества вод не использовать данные о содержании в них фенолов, то прибрежные морские воды Дагестана, будут оцениваться либо как "чистые", либо как "умеренно загрязненные". В этом случае, основной вклад в загрязнение прибрежных морских вод будут вносить уже нефтяные углеводороды, средняя концентрация которых в период 1991-1997 годы не превышала (табл. 18) действующий норматив ПДК (0.05 мг/л).

Рис. 19. Вклад отдельных ЗВ в общее загрязнение прибрежных вод Сулака

Рис. 20. Вклад отдельных ЗВ в общее загрязнение прибрежных вод Махачкалы

Рис. 21. Вклад отдельных ЗВ в общее загрязнение прибрежных вод Самура

Для более детальной характеристики нефтяного загрязнения Дагестанского побережья обратим внимание на то, что максимальное содержание нефтяных углеводородов в прибрежных водах Махачкалы и Каспийска превышают предельно допустимые в 2-3 раза (табл. 18). Если при этом учесть еще результаты новейших исследований, указывающих на необходимость корректировки норматив ПДК растверенных в морской воде нефтепродуктов до величины 0.01 мг/л, то прибрежные воды Дагестана следует рассматривать как сильно загрязненные.

Окружающей среде присуща фоновая радиоактивность, обусловленная естественными радиоактивными веществами и изотопами, образуемыми в результате воздействия космических лучей, и искусственная, привнесенная в окружающую среду самим человеком. В процессах ядерного синтеза и деления образуются более 200 продуктов и изотопов, но наиболее значимыми являются изотопы стронция 90Sr и цезия 137Cs с периодом полураспада около 30 лет. Эти изотопы образуются только искусственным путем и поэтому могут служить индикаторами техногенного радиоактивного загрязнения окружающей среды.

Для оценки радиоактивного загрязнения прибрежной зоны Дагестана искуственными изотопами 90Sr и 137Cs сопостовлялся уровень естественной радиоактивности прибрежных морских вод, прибрежных песков, светлокаштановых и луговых почв с содержанием в них радиоактивных изотопов стронция и цезия. Исследовалась прибрежная полоса Дагестана шириной 5-6 км от Ногайской степи на севере до устья реки Самур на юге. Некоторые характерные результаты исследований приведены в табл. 19.

Таблица 19. Естественные и искусственные радиоактивные изотопы в почвах Дагестана

Видно, что искусственные изотопы 90Sr и 137Cs (возможно, выпавшие после чернобыльской катастрофы) повышают радиационный фон прибрежной полосы Дагестана в среднем на 2,4%. Поэтому нет больших оснований для беспокойств о накоплении радиоизотопов в организме человека через трофические цепи. Так, естественная радиоактивность рыбы, обитающей в Каспийском море за счет изотопа калия 40K составляет порядка 800 пКи/кг, тогда как суммарная концентрация (90Sr+137Cs) не превышает 5 пКи/кг, что вряд ли представляет опасность для потребителя рыбы.

Но, вместе с тем, есть два обстоятельства, на которое следует обратить особое внимание. Первое. Естественный радиационный g-фон подавляющей части территории прибрежной зоны Северного Дагестана составляет 6-15 мкр/ч. Однако на территории южно-сухокумских нефтяных разработок выявлены обширные участки, g-фон которых превышает естественный фон в 5-10 раза. Гамма-фон самой попутной воды составляет 25-35 мкр/ч. Это свидетельствует о том, что попутные нефтяные воды выносят на поверхность радиоактивные изотопы. Следовательно, при широкомасштабной нефтедобычи на шельфе Каспийского моря существует реальная возможность радиоактивного загрязнения морской среды. Второе. Радиоактивные элементы обладают свойсвом кумулятивного накопления. Если, например, принять содержание радиоактивного стронция в морской воде за единицу, то в донных отложениях его будет 200, в водных растениях - 300, в тканях рыб - 1000, в костях рыб - 3000 единиц. Это говорит о том, что морепродукты могут быть сильно загрязнены даже при общем невысоком загрязнении морской среды.

В заключение важно еще раз обратить внимание читателя на отсутсвие каких-либо конкретных методик оценки экологического состояния моря, кроме как "чистая", "грязная", "очень грязная", что в полной мере отражает условность наших представлений об окружающей природной среде. Задача осложняется еще тем, что почти все техногенные загрязнения поступают и распределяются в море на фоне природных биогеохимических круговоротов; в Каспийском море существуют участки, формирующие аномально высокие концентрации углеводородов нефти, тяжелых металлов, радионуклидов и других поллютантов. Отсюда много споров о влиянии или не влиянии того или иного техногенного химического компонента на биопродуктивность моря. Не вступая в эту дискуссию, отметим наиболее известные и многократно подтвержденные разными авторами изменения, произошедшие в биологии Каспийского моря в последние десятилетия.

Прежде всего надо отметить, что в теле осетровых Каспия зафиксированы ДДТ, ДДЕ, ГХЦГ, ПХБ, гексахлорбензол, кадмий, никель, ртуть, свинец, медь, хром в количествах, в несколько раз превосходящих ПДК, дла пищевых продуктов. Следовательно, употребление осетра уже не безопасно для человека.

В 1984 году было обнаружено заболевание волго-каспийских осетровых, а именно расслоение мышци у производителя и ослабление оболочки осетровой икры (миопатия), которое к настоящему времени приобрело массовый характер; 60-70% осетрового стада поражено этой болезнью. Анализ имеющихся данных по биохимии, физиологии, гистологии и токсикологии осетровых позволили В.И.Лукьяненко диагностировать заболевание волго-каспийских осетровых как кумулятивный токсикоз с многосистемным поражением. Установлено также, что заражение этим заболеванием происходит особенно интенсивно, когда имеет место одновременное загрязнение вод как хлорорганическими пестицидами, так и нефтепродуктами.

У каспийского осетра обнаружены многие другие серьезные изменения: нарушение ионного гомеостаза, гомеостаза белкового, углеводного и липидного обмена, эритропения и лейкопения, дистрофия и некроз печени, изменения в почках и половых железах, нарушение гамето- и гонадогенеза. По данным ДО КаспНИРХа, у 50% рыб, обитающих в шельфовых водах Дагестана, замечено снижение уровня гликогена в печени в 2-3 раза, а у 30% рыб - и в мышечной ткани. Значительные изменения зафиксированы в составе крови осетра и севрюги - у большинства исследованных рыб обнаружено снижение содержание гемоглобина в крови до 2-3 раз, лейкоцитов - до 3-5 раз. Отмечается также заметное снижение репродуктивных свойств осетровых - доля самок осетровых, имеющих различные патологии яйцеклеток, составляет в Каспийском море 20-30%, а число рыб с полным жировым перерождением гонад (половые железы, органы) в сравнении с 1991 годом увеличилось в 4 раза.

По общим физиолого-биохимическим показателям осетровые рыбы Каспия, как выражаются биологи, находятся в депрессивном состоянии. Известно, что осетр может жить 150 лет, средняя же продолжительность жизни осетра в Каспийском море сегодня составляет 40 лет.

6.4. Прогнозные возможности

Морская нефтедобыча на Каспии имеет длительную историю - вблизи Баку нефть добывалась в море (в 20-30 м от берега) колодезным способом с 1824 года. Первая скважина со свайного основания островного типа пробурена на Каспии в 1925 году, первое морское металлическое основание для буровых работ сооружено в 1935 году, а масштабный прорыв в сторону шельфа был сделан в 1949 году после открытия морского месторождения Нефтяные Камни.

В чем же особенности надвигающейся ситуации?

Прежде всего в том, что по всей акватории моря планируется крупномасштабная добыча нефти и газа почти одновременно всеми прикаспийскими государствами, объемы которой в десятки раз превышают нынешние (табл. 20). И здесь возникает закономерный вопрос: не вызовет ли такое тотальное освоение нефтегазовых месторождений Каспия региональную экологическую катастрофу?

Таблица 20. Планируемый к 2005 году прирост извлекаемых запасов нефти и газа на шельфе Каспийского моря

Вне всякого сомнения, экологическая катастрофа на Каспии не только возможна, но, и если к ней не подготовиться серьезно, неизбежна.

Попытаемся обосновать сказанное. Но прежде надо напомнить, что Каспийское море является внутренним водоемом. Поэтому подойти к нему с общепринятыми мерками "предельно допустимых выбросов загрязняющих веществ", установленных для морей, сообщающихся с Мировым океаном, вряд ли можно. Международные конвенции, касающиеся загрязнения моря нефтью (Лондонская конвенция от 12 мая 1954 года, Брюссельские конвенции от 29 ноября 1969 года и от 19 ноября 1976 года), ограничиваются либо установлением запрета на слив в море сырой нефти и ее смеси при определенной концентрации, либо запретом на любой слив нефти и ее смеси в определенных зонах моря. Международная конвенция о предупреждении загрязнения сбросами с судов (МАРПОЛ 1973 года с поправками 1978 года) относит Каспийское море к "особому" району, где прибрежные государства могут принимать более жесткие законы по предотвращению загрязнения моря. Законодательные ограничения (вплоть до принятия маратории) на ведение разведочных и нефтепромысловых работ в районе мелководий и богатыми рыбными ресурсами акваторий шельфа существуют в США, Норвегии, Канаде. Однако надежд на то, что аналогичные действия будут предприняты и по отношению Каспийского моря, мало. Неукоснительное выполнение даже существующих внутригосударственных экологических законодательных актов прикаспийских стран фактически нереально; это равносильно полному запрету нефтедобычи в шельфовой зоне Каспийского моря, ибо Каспийское море свой лимит по предельно допустимой концентрации нефтяного загрязнения уже исчерпал. К тому же, по мере ужесточения экологических требований растет себестоимость добытой нефти. От силы, на что могут надеяться экологи, это то, что иностранные нефтяные компании при разработке каспийской нефти будут соблюдать те же экологические нормативы, что и на других морских месторождениях, например, североморских.

Освоение нефтегазовых месторождений включает четыре этапа: 1) геолого-геофизические изыскания и оценка запасов, 2) подготовка и обустройство месторождения, 3) эксплуатация месторождения и 4) ликвидация. Каждый из этих этапов сопровождается определенным набором воздействий на морскую среду, главными из которых являются: помехи рыболовству; нарушения на морском дне; нарушение миграции рыб; отчуждение акваторий; повышение мутности воды; технологические, атмосферные, аварийные сбросы, выбросы, розливы. Иными словами, воздействие освоения нефтегазовых месторождений на морскую экосистему носит комплексный характер и проявляется в форме физических, химических и биологических нарушений в водной тоще, на дне и в атмосфере. Подробную информацию об экологических проблемах освоения нефтегазовых ресурсов морского шельфа можно найти в специальной литературе, здесь же мы ограничимся обсуждением очевидных последствий основных этапов освоения нефтегазовых месторождений.

Наиболее опасными видами изыскательских работ являются сейсмо- и электроразведка. При всей противоречивости имеющихся данных, можно уверенно констатировать, что ударные сейсмические волны и электрические поля представляют определенную опасность (поражение систем ориентации и поиска пищи, физическое повреждение органов и тканей, нарушение двигательной активности и гибель) для промысловых организмов, особенно, в период нереста и нагула, а также на ранних стадиях развития - личинки, молодь, развивающаяся икра.

Бурение и эксплуатация разведочных, продукционных и нагнетательных скважин сопровождается сбросом жидких и твердых отходов: водоосновные и нефтеосновные буровые растворы; буровые выработки (шлам); остатки цемента; тампонажные растворы и реагенты; ремонтные жидкости, ингибиторы коррозии и отложения; попутные (пластовые) воды; воды и реагенты, закачиваемые в скважину; добавки к охлаждающей воде; растворы для сепарации нефтеводяных смесей. Общий объем жидких сбросов на морских нефтегазовых промыслах Северного моря достигает 100 млн тонн в год, а шламов - 400 тысяч тонн. Даже при нормированной добыче нефти каждая буровая установка выбрасывает в море 30-120 тонн нефти, 150-400 тонн бурового шлама, 200-1000 тонн буровых выработок. При этом в морскую среду помимо нефти поступают сотни химических веществ. Так, например, в 1988 году в Северное море за счет сброса бурового шлама поступило 22 тысячи тонн нефти и более 100 тысяч тонн химических веществ. Некоторую информацию о токсичности последних можно получить из Приложения 2.

В состав попутных пластовых вод могут входить сотни органических и неорганических соединений в аномально высоких концентрациях: бензол, толуол, ксилен, биоциды, ингибиторы коррозии, аммиачный азот, фенолы, тяжелые металлы, естественные радионуклиды, нефтяные углеводороды и т.д. Содержание НУ в пластовых водах Тенгизского месторождения в 1991 году превышало 25 г/л. В 1987 году там же в результате аварии в заповедную часть Северного Каспия поступило 12 млн кубометров пластовых вод с концентрацией нефтепрдуктов, превышающей ПДК в 300 раз. В огромных количествах поступают в море загрязненные сбросы и при других стадиях нефтепромысловой деятельности - гидростатические испытания и очистка промысловых трубопроводов, ремонт скважин, антикоррозионные работы, очистка циркуляционных систем, увеличение продуктивности истощенных скважин.

Любые нефтяные промыслы сопровождаются выбросами загрязняющих веществ в атмосферу. Особую опасность представляют продукты сжигания попутного газа и избыточных количеств углеводородов - летучие органические соедиения, метан, оксиды углерода, азота и серы, продукты неполного сгорания. При опробовании только одной скважины за сутки в море может поступить свыше 350 тонн углеводородных соединений. Высокое содержание сереводорода (до 30%) в атмосферных выбросах Астраханского газоконденсатного месторождения уже создало в близлежащих районах ситуацию, близкую к экологической катастрофе. Залповые аварийные выбросы с этого комплекса многократно превосходят "нормативные", предусмотренные проектом. Так, в 1987 году в атмосферу поступило 1220 тысяч тонн сернистого ангидрида и других соединений при нормативном выбросе 100 тысяч тонн в год.

Аварии и залповые выбросы из скважин были и остаются неизбежными спутниками любых нефтяных промыслов, и рекламный оптимизм некоторых зарубежных нефтяных компаний по поводу "исключительной надежности и безопасности" морских нефтегазовых промыслов не согласуется с реальной практикой. В Северном море и Мексиканском заливе, где, как считается, нефтегазовая индустрия обеспечила выполнение самых жестких экологических и противоаварийных требований, зафиксированоо около 1000 аварий. Так, в 1979 году из-за аварии на буровой установке Ixtoc-1 в Мексиканский залив поступило до 2-х миллион тонн нефти. Подобное вполне реально на Каспийском море при вскрытии зон с аномально высокими давлениями на Северном Каспии (пластовое давление сероводорода на некоторых казахстанских месторождениях достигает тысяч атмосфер) или при разрыве Транскаспийского нефтепровода, проходящего по сейсмоопасному району моря, на Южном Каспии. Сами представители Международной шельфовой компании ОКИОК - организации, которая займется бурением на Северном Каспии, признают предстоящие работы очень сложными и небезопасными. Велика вероятность аварий при танкерных перевозках, осуществляемых на фоне интенсивного судоходства и рыболовства, существует риск утечки нефти из хранилищ и трубопроводов. Вопрос о том, возможны ли аварии на нефтепромыслах Каспия фактически не стоит - они неизбежны.

Очевидными следствиями морской нефтепромысловой деятельности (охранные зоны вокруг каждой нефтедобывающей платформы, укладка на морском дне магистральных и других трубопроводов, оставление на акваториях оснований платформ после прекращения добычи, оконтуривание устьев законсервированных скважин) являются отчуждение акваторий и помехи рыболовству. В Норвегии, например, размеры компенсаций, подлежащих ежегодной выплате рыбакам на покрытие их потерь от деятельности нефтегазовой индустрии на шельфе Северного моря, оцениваются в 3.3 млн фунтов стерлингов.

На тему "возможности-невозможности" нефтяного загрязнения Каспийского моря можно говорить долго, но, как представляется, сказанного вполне достаточно, чтобы прийти к заключению о реальности катастрофических последствий для каспийской экосистемы при реализации нефтедобычи на шельфе Каспия в объемах, указанных в табл. 20. Достаточно легко прогнозируются ситуации, когда аварии приведут к полному нефтяному покрытию целых рыбопромысловых районов Каспия или даже всей акватории Северного Каспия. Если даже предположить, что суммарные потери составят, как и на Северном море, 0.1% от добытой нефти, то в Каспий ежегодно будет поступать 370 тысяч тонн нефти.

Долго можно спорить и на тему "влияет-не влияет" нефтяное загрязнение на биопродуктивность моря. Примеров отрицательного воздействия нефтегазодобычи на биопродуктивность в мировой практике предостаточно. Да и на самом Каспии их хватает. Азербайджан, к примеру, до второй половоны ХХ века в Каспийско-Куринском районе добывал более половины осетровых рыб и черной икры Каспия. Помимо осетровых здесь добывались куринский лосось, минога, шемая... Сегодня здесь добывается только нефть. Возможно, что завтра так будет не только на азербайджанском, но и на всем шельфе Каспийского моря.

Рис. 22. Биохимические процессы трансформации и переноса нефти в море (по С.А.Патину).

В заключение имеет смысл обратить внимание на следующие обстоятельства. Первое. При розливе на поверхность моря нефти нефтяные углеводороды лакализуются в наиболее биологически значимых частях моря - накапливаются в поверхностном эвфтотическом слое, локализуются в переходных зонах вода-атмосфера и вода-донные отложения, тяготеют к окраинным областям (рис. 22). Второе. Масштабы экологических последствий аварий трубопроводов, проложенных под водой, в десятки раз выше, чем аналогичных аварий трубопроводов, проложенных на суше, когда в море поступает нефть в значительной степени "обессиленном" виде. Третье. Токсичное воздействие НУ проявляется на всех уровнях биологической иерархии водной среды - на клеточном, организменном, популяционном, биоценотическом, экосистемном. Четвертое. Экологи не ведут спор о том, сохранится или не сохранится рыба в Каспийском море - скудны наши знания. Рыба, безусловно, сохратится, но это, наверное, будет другая рыба.

6.5. Как совместить несовместимое?

Неизбежный рост нефтедобычи на Каспии превращает проблему сохранения биологических ресурсов моря в проблему совместимости рыбного и нефтяного промыслов. Эта проблема не только и не столько научная, сколько политическая и экономическая.

Политическая сторона проблемы упирается в правовой статус Каспийского моря, который мы достаточно подробно рассмотрели в разделе 2. Экономическая сторона проблемы - согласование интересов нефтяной и рыбной промышленности. Но тут возникает вопрос, как совместить несовместимое? Свое видиние решения проблемы мы изложили в Открытом письме нефтяным компаниям, осваивающим месторождения Дагестанского шельфа Каспийского моря. Ниже с незначительными сокращениями воспроизводится это письмо.

... Можно предвидеть два сценария развития событий.

Первый. Нефтяные компании, поставив во главу угла собственные интересы, выкачают всю нефть и, получив максимальную прибыль, уйдут с обезображенных берегов. При таком освоении шельфа неизбежна экологическая катастрофа, и вместо обещаний достойной жизни дагестанцы получат деградированную окружающую природную среду.

Второй. Нефтяные компании при желании могут, гармонично сочетая свои интересы с интересами других отраслей, интегрироваться с территориально-производственным комплексом Приморского Дагестана, ресурсный потенциал которого далеко не ограничивается нефтью. Прямые инвестиции нефтяных компаний в рыбохозяйственные, рекреационные и промыщленные предприятия - это не только вклад в экономику республики, но и гарантии обеспечения ими экологической безопасности в регионе Приморского Дагестана. Для этого, как нам представляется, нефтяные компании должны взять на себя следующие обязательства.

1. Вблизи Дагестанского побережья находятся Терско-Каспийский, Сулакско-Каспийский и Самурско-Каспийский рыбопромысловые районы. С целью повышения эффективности рыбохозяйственной деятельности нефтяным компаниям тем или иным способом, например, путем создания дочерных и совместных предприятий, следует поддержать:

- реализацию биотехнических мероприятий, обеспечивающих качественное улучшение кормовой базы мигрирующих и зимующих в этих районах осетра, белуги, севрюги, белорыбицы;

- промышленный лов килек (в основном кильки обыкновенной, промышленные запасы которой составляют 0.5 млн тонн) ставными неводами с доведением объемов ежегодного вылова до 3.5-4.0 тысяч тонн;

- промышленный лов сельди (в основном пузанка и долгинской, промышленные запасы которых в сумме составляют 0.25 млн тонн) закидными неводами с доведением объемов ежегодного вылова до 1.5-2.0 тысяч тонн;

- создание маломерного флота для проведения рыбного промысла в прибрежной зоне, разработку и совершествование орудий лова, исключающих прилов молоди осетровых;

- совершенствование технологий воспроизводства осетровых и кутума на Сулакском и Приморском рыбозаводах, включая подращивание выпускаемы мальков осетровых до 5-10 граммов с доведением объемов выпускаемой молоди до 10 млн штук в год;

- создание осетрового товарного хозяйства на устьевом взморье р.Сулак, рачного и форельного хозяйства на водотоках и водоемах устьевой обоасти р.Самур.

2. Приморский Дагестан обладает широким спектром рекреационных ресурсов (песчаные пляжи, лечебные грязи, минеральные и термальные воды, уникальные растительные сообщества и т.д.). Рекреационный потенциал, составляющий, по оценкам Гипрогора, 350 тысяч мест и позволяющий ежегодно обслуживать 2.8-3.0 млн человек, используется нынче лишь на 5%. С целью развития рекреационной идустрии в Приморском Дагестане нефтяным компаниям следует поддерживать:

- проведение экспертизы и сертификации рекреационных ресурсов Дагестана в соответствии с международными стандартами;

- строительство и реконструкцию (в том числе оснащение локальными очистными сооружениями) санитарно-курортных, спортивно-тренировочных и туристических учреждений в Махачкалинском, Манасском, Каякетском и Дербентском рекреационных районах;

- производство спортивных и прогулочных катеров и судов на основе кооперации с существующими судоремонтными, машиностроительными и другими промышленными предприятиями;

- разработку правовых основ рекреационной деятельности, способствующих ее инвестиционной привлекательности и экономической эффективности.

3. Современное состояние производственной инфраструктуры Приморского Дагестана, где проживает около 700 тысяч человек, не обеспечивает существующие (не говоря уже о будущих) потребности населения и экономики в водо-, электро-, газо- и теплоснабжении, в теле- и транспортных коммуникациях, защиту от природных и техногенных аварий и катастроф, в том числе от непредсказуемых колебаний уровня моря. С целью формирования оптимальной производственной инфраструктуры, как одного из основных факторов устойчивого развития Приморского Дагестана, нефтяным компаниям следует поддерживать:

- реконструкции участка федеральной дороги "Кавказ" от Махачкалы до Дербента, а также международных аэропорта и морского торгового порта;

- создание и расширение современных систем связи (спутниковой, цифровой, сотовой);

- продление магистрального водопровода Миатлинское водохранилище-Каспийск до Новокаякента с подачей воды в Избербаш, курорты Турали, Манас, Ачису, Количи, Инчхе и Каякент;

- создание субтерриториальной программы предупреждения, защиты и ликвидации последствий природных и техногенных аварий и катастроф.

Следует отметить, что большинство перечисленных выше мероприятий уже получили научное, а в ряде случаев и технико-экономическое обоснование, но не реализуются из-за недостатка капиталовложений.

4. При формировании своей политики в области устойчивого развития и охраны окружающей природной среды нефтяным компаниям, как нам кажется, следует руководствоваться не только законодательными нормами, но и добровольно принятыми на себя следующими обязательствами:

- внести весомый вклад в устойчивое развитие Приморского Дагестана путем инвестирования различных экологических программ;

- осуществить политику нулевых сбросов отходов и неощутимого минимума воздействия на окружающую природную среду;

- предпринять максимум усилий для уменьшения риска возникновения аварий и обеспечить оперативную концентрацию сил и средств для локализации и ликвидации аварийных розливов нефти в случае их возникновения;

- быть открытыми для государственного и общественного экологического контроля;

- широко использовать мониторинг и научные инновации для моделирования и прогноза своих действий на Дагестанском шельфе Каспийского моря.

Мы надеемся, что руководство и специалисты нефтяных компаний сознают свою ответсвенность за сохранение качества окружающей среды и повышение уровня жизни дагестанцев и что только такой подход может стать основой реализации их долгосрочных интересов на Дагестанском шельфе Каспийского моря. Мы уверены, что руководство республики понимает необходимость объединения и согласования интересов различных отраслей экономики Приморья. Кооперация усилий и объединение капиталов различных отраслей промышленности должна стать основой социально-экономического развития Приморского Дагестана.

Литература

Ахмедова Г.А., Бутаев А.М., Гусейнова А.Д., Монахов С.К. Основные источники биогенного питания прибрежных морских сообществ Дагестана // Достижения и современные проблемы развития науки в Дагестане. Махачкала, 1999, стр. 218.
Бутаев А.М., Гаджиев А.З., Гасанов Ш.Ш., Монахов С.К. Спасти Терек - живую артерию Северного Кавказа // Дагестанская правда, 15.02.95.
Бутаев А.М. Эколого-гидрохимическое состояние реки Терек и устьевой зоны Каспийского моря // Каспийский регион: экономика, экология, минеральные ресурсы. М., 1995, стр. 106.
Бутаев А.М., Гасанов Ш.Ш., Монахов С.К. Взаимодействие и эволюция прибрежных геосистем Дагестана // Каспийский регион: экономика, экология, минеральные ресурсы. М., 1995, стр. 111.
Бутаев А.М. Экология Терека: состояние и перспективы // Материалы XIII научно-практической конференции по охране природы Дагестана. 1996, стр. 264.
Бутаев А.М., Сайпулаев И.М. Современные проблемы народнохозяйственного использования водных ресурсов реки Терек // Мелиорация и водное хозяйство, 1996, №1, стр. 22.
Бутаев А.М., Гасанов Ш.Ш., Монахов С.К. "Мусорщики" и "травоядные" бьют тревогу // Новое дело, 7.06.96.
Бутаев А.М., Гасанов Ш.Ш., Монахов С.К. Сажаем сады, а получаем пустыны // Новое дело, 14.03.97, 21.03.97.
Бутаев А.М., Сайпулаев И.М. Гидрологические, водохозяйственные, рыбохозяйственные и экологические проблемы реки Терек // Наука и социальный прогресс Дагестана, 1997, том 2, стр. 234.
Бутаев А.М., Рыбникова В.И., Гаджиев А.З. Сезонная динамика бактериального загрязнения прибрежных вод Каспия в районе Махачкалы // Проблемы экологической безопасности Каспийского региона, 1997, стр. 86.
Бутаев А.М., Гасанов Ш.Ш., Монахов С.К. Будущее Дагестана сквозь призму экологии // Труды географического общества Дагестана, 1995, выпуск XXII, стр. 40.
Бутаев А.М., Магомедбеков У.Г. О влиянии сверхмалых концентраций загрязняющих веществ на биопродуктивность Каспийского моря // Проблемы экологической безопасности Каспийского региона, 1997, стр. 88.
Бутаев А.М., Рыбникова В.И., Гаджиев А.З. Бактериальное загрязнение прибрежных вод Каспия в районе Махачкалы // Вестник Дагестанского научного центра РАН, 1998, №1, стр. 69.
Бутаев А.М., Гаджиев А.З., Гасанов Ш.Ш., Монахов С.К. Современное состояние и возможные направления развития экосистемы Каспийского моря // Вестник Дагестанского научного центра РАН, 1998, №4, стр. 85.
Бутаев А.М., Монахов С.К. Открытое письмо нефтяным компаниям, осваивающим месторождения Дагестанского шельфа Каспийского моря // Дагестанская правда, 22.04.99.
Бутаев А.М., Салманов А.Б. Мирошниченко Т.А., Абдулаева А.С. Радионуклиды в почвах Дагестана // Проблемы экологической безопасности Каспийского моря. Москва-Махачкала, 1997, стр. 149.
Бутаев А.М. Салманов А.Б. Мирошниченко Т.А., Абдулаева А.С. Искусственные радионуклиды в почвах Дагестана // Третий съезд по радиационным исследованиям. Радиобиология, радиоэкология, радиационная безопасность. Пущино, 1997. Том 2, стр. 391.
Гаджиев А.З., Монахов С.К., Бутаев А.М. Балансовый метод в исследованиях функционального состояния морских экосистем // Каспийский регион: экономика, экология, минеральные ресурсы. М., 1995, стр. 93.
Козлов С. Каспийская нефть может стать бесценной // Независимая газета, 24.06.98.
Кукса В.И. Южные моря в условиях антропогенного стресса. С-Петербург, Гидрометеоиздат, 1994, 319 с.
Методика определения ущерба окружающей природной среде при авариях на магистральных нефтепроводах. М., Тран-Пресс, 1996, 67 с.
Монахов С.К., Поставик П.В., Соловьев Д.В., Яготинцев В.Н. Экосистема и окружающая Среда Каспийского моря. Махачкала, 1997, 116 с.
Мухамеджанов А. Снижение экологических рисков - условие использования ресурсов Каспийского моря // Азия - экономика и жизнь, № 25, 1998.
Небел Б. Наука об окружающей среде. М.: Мир, 1993. Том 2. 336 с.
Патин С.А. Экологические проблемы освоения нефнегазовых ресурсов морского шельфа. М.: Изд-во ВНИРО, 1997, 350 с.
Программа освоения шельфа // Независимая газета, 07.04.99.
Себастьян А. Герлах. Загрязнение морей. Л.: Гидрометеоиздат, 1985, 263 с.
Радванский И. Браконьеры наглеют // Независимая газета, 08.06.99.
Рамазанов А.Ш., Рамазанова М.А., Бутаев А.М. Тяжелые металлы в абиотической среде реки Терек // Международная конференция по аналитической химии. Тезисы докладов. Алматы, 1998, с. 97.
Уцов С.А., Шаймарданова Н.Ф., Бутаев А.М. Нефтяное загрязнение и бактериопланктон Северного Каспия // Достижения и современные проблемы развития науки в Дагестане. Махачкала, 1999, стр. 173.